Детали: Хитровка
Среда, сентября 21, 2011
Хмурым утром почти две недели назад мы собрались на очередной фотоутренник и отлично погуляли вокруг Хитровской площади или, сокращенно, Хитровки.
Место удивительное, старомосковское и атмосферное, а уж Гиляровский как его успел романтизировать!
Прогуляться по Хитровке, посмотреть детали и места, описанные Гиляеем —>
Слово дяде Гиляю:
Большая площадь в центре столицы, близ реки Яузы, окруженная облупленными каменными домами, лежит в низине, в которую спускаются, как ручьи в болото, несколько переулков. Она всегда курится. Особенно к вечеру. А чуть-чуть туманно или после дождя поглядишь сверху, с высоты переулка — жуть берет свежего человека: облако село! Спускаешься по переулку в шевелящуюся гнилую яму.
В тумане двигаются толпы оборванцев, мелькают около туманных, как в бане, огоньков. Это торговки съестными припасами сидят рядами на огромных чугунах или корчагах с «тушенкой», жареной протухлой колбасой, кипящей в железных ящиках над жаровнями, с бульонкой, которую больше называют «собачья радость»…
Хитровские «гурманы» любят лакомиться объедками. «А ведь это был рябчик!» — смакует какой-то «бывший». А кто попроще — ест тушеную картошку с прогорклым салом, щековину, горло, легкое и завернутую рулетом коровью требуху с непромытой зеленью содержимого желудка — рубец, который здесь зовется «рябчик».
Двух- и трехэтажные дома вокруг площади все полны такими ночлежками, в которых ночевало и ютилось до десяти тысяч человек. Эти дома приносили огромный барыш домовладельцам. Каждый ночлежник платил пятак за ночь, а «номера» ходили по двугривенному. Под нижними нарами, поднятыми на аршин от пола, были логовища на двоих; они разделялись повешенной рогожей. Пространство в аршин высоты и полтора аршина ширины между двумя рогожами и есть «нумер», где люди ночевали без всякой подстилки, кроме собственных отрепьев…
На площадь приходили прямо с вокзалов артели приезжих рабочих и становились под огромным навесом, для них нарочно выстроенным. Сюда по утрам являлись подрядчики и уводили нанятые артели на работу. После полудня навес поступал в распоряжение хитрованцев и барышников: последние скупали все, что попало.
Пару лет назад на Хитровке снесли здание техникума, построенное здесь в советское довоенное время, но обустроить площадь так и не обустроили. Сейчас здесь просто огороженная яма, тишина и спокойствие, совершенно контрастирующее с бурной дореволюционной жизнью места.
Дома, где помещались ночлежки, назывались по фамилии владельцев: Бунина, Румянцева, Степанова (потом Ярошенко) и Ромейко (потом Кулакова). В доме Румянцева были два трактира — «Пересыльный» и «Сибирь», а в доме Ярошенко — «Каторга».
«Кулаковкой» назывался не один дом, а ряд домов в огромном владении Кулакова между Хитровской площадью и Свиньинским переулком. Лицевой дом, выходивший узким концом на площадь, звали «Утюгом». Мрачнейший за ним ряд трехэтажных зловонных корпусов звался «Сухой овраг», а все вместе—«Свиной дом». Он принадлежал известному коллекционеру Свиньину. По нему и переулок назвали. Отсюда и кличка обитателей: «утюги» и «волки Сухого оврага».
В советское время «Утюг» был перестроен (на фото выше в центре)
Внутренний двор «утюга» — бывший «сухой овраг», ранее выглядевший совершенно по-другому
На фасаде дома до сих пор сохранилась аутентичная советская вывеска
А бывший дом Румянцева до нас дошел в несильно измененном виде.
В доме Румянцева была, например, квартира «странников». Здоровеннейшие, опухшие от пьянства детины с косматыми бородами; сальные волосы по плечам лежат, ни гребня, ни мыла они никогда не видывали. Это монахи небывалых монастырей, пилигримы, которые век свой ходят от Хитровки до церковной паперти или до замоскворецких купчих и обратно.
После пьяной ночи такой страховидный дядя вылезает из-под нар, просит в кредит у съемщика стакан сивухи, облекается в страннический подрясник, за плечи ранец, набитый тряпьем, на голову скуфейку и босиком, иногда даже зимой по снегу, для доказательства своей святости, шагает за сбором.
И чего-чего только не наврет такой «странник» темным купчихам, чего только не всучит им для спасения души! Тут и щепочка от гроба господня, и кусочек лестницы, которую праотец Иаков во сне видел, и упавшая с неба чека от колесницы Ильи-пророка.
Идем дальше против часовой стрелки по площади:
Внезапно перед нами возникают ворота с символикой метро и уверениями, что здесь это метро строят (угу, уже не первый десяток лет).
Обратите внимание, что занимается «стройкой» НЕ метрострой. Что там располагается знают только «люди в сером».
А мы тем временем, подходим к большому «сталинскому» дому и заглядываем во двор с обратной стороны. И, пожалуйста, вам дом того, кому площадь обязана своим названием — дом генерала Николая Захаровича Хитрово. В 1822 году генерал выкупил этот особняк у княгини Щербатовой и мало того, что обустроил свой дом, так еще и выкупил соседние домовладения, на месте которых с пожара 1812 года оставались лишь пепелища, обустроил площадь и подарил ее городу.
Подойдем к фасаду здания, который стоит сейчас смотрит во двор крупного сталинского дома.
Но выйдем и пойдем дальше в горку
Храм Трех Святителей на Кулишках постройки 17 века.
В советское время в здании церкви находились, то НКВД, то медики, то коммуналки. В конце 1980-х здесь даже успела поработать анимационная студия «Пилот» («Следствие ведут Колобки»)
На стенах храма сохранились белокаменные плиты с надписями над захоронениями 17- начала 18 веков.
Здесь же напротив возвышается еще одно большое здание, построенное для пожарных, что даже нашло свое отражение в декоре.
Во дворе дома сохранилось старое здание Мясницкой полицейской части. Каланча, правда, до наших дней не дожила.
Как видно через окно, в здании сейчас обустроен нехитрый временный быт.
Спускаемся обратно на площадь мимо бывшей усадьбы Лопухиных-Волконских-Кирьяковых, во двор которой стоит зайти отдельно.
Чище других был дом Бунина, куда вход был не с площади, а с переулка. Здесь жило много постоянных хит-рованцев, существовавших поденной работой вроде колки дров и очистки снега, а женщины ходили на мытье полов, уборку, стирку как поденщицы.
Здесь жили профессионалы-нищие и разные мастеровые, отрущобившиеся окончательно. Больше портные, их звали «раками», потому что они, голые, пропившие последнюю рубаху, из своих нор никогда и никуда не выходили. Работали день и ночь, перешивая тряпье для базара, вечно с похмелья, в отрепьях, босые.
А заработок часто бывал хороший. Вдруг в полночь вваливаются в «рачью» квартиру воры с узлами. Будят.
— Эй, вставай, ребята, на работу! — кричит разбуженный съемщик.
Из узлов вынимают дорогие шубы, лисьи ротонды и гору разного платья. Сейчас начинается кройка и шитье, а утром являются барышники и охапками несут на базар меховые шапки, жилеты, картузы, штаны.
Полиция ищет шубы и ротонды, а их уже нет: вместо них — шапки и картузы.
С обратной стороны бывшей усадьбы сохранились галереи (поскольку в этом месте имеется большой перепад рельефа, то с одной стороны это двухэтажный дом, а с другой — один этаж с подвальными галереями).
До революции крыши у галерей не было, а за каждой дверью была отдельная квартира, что было очень удобно для работающих здесь «девиц легкого поведения»
Кроме того…
Каждая квартира—кабак. В стенах, под полом, в толстых ножках столов — везде были склады вина, разбавленного водой, для своих ночлежников и для их гостей. Неразбавленную водку днем можно было получить в трактирах и кабаках, а ночью торговал водкой в запечатанной посуде «шланбой».
В глубине бунинского двора был тоже свой «шланбой». Двор освещался тогда одним тусклым керосиновым фонарем. Окна от грязи не пропускали света, и только одно окно «шланбоя», с белой занавеской, было светлее других. Подходят кому надо к окну, стучат. Открывается форточка. Из-за занавесочки высовывается рука ладонью вверх. Приходящий кладет молча в руку полтинник. Рука исчезает и через минуту появляется снова с бутылкой смирновки, и форточка захлопывается. Одно дело — слов никаких. Тишина во дворе полная. Только с площади слышатся пьяные песни да крики «караул», Но никто не пойдет на помощь. Разденут, разуют и голым пустят. То и дело в переулках и на самой площади поднимали трупы убитых и ограбленных донага. Убитых отправляли в Мясницкую часть для судебного вскрытия, а иногда — в университет.
Один из известных местных жителей и его собака, любительница продуктового шоппинга
Спускаемся дальше к дому Ярошенко
Зайдем во двор
В надворном флигеле дома Ярошенко квартира No 27 называлась «писучей» и считалась самой аристократической и скромной на всей Хитровке. В восьмидесятых годах здесь жили даже «князь с княгиней», слепой старик с беззубой старухой женой, которой он диктовал, иногда по-французски, письма к благодетелям, своим старым знакомым, и получал иногда довольно крупные подачки, на которые подкармливал голодных переписчиков. Они звали его «ваше сиятельство?» и относились к нему с уважением. Его фамилия была Львов, по документам он значился просто дворянином, никакого княжеского звания не имел; в князья его произвели переписчики, а затем уж и остальная Хитровка.
Проживал там также горчайший пьяница, статский советник, бывший мировой судья, за что хитрованцы, когда-то не раз судившиеся у него, прозвали его «цепной», намекая на то, что судьи при исполнении судебных обязанностей надевали на шею золоченую цепь.
Рядом с ним на нарах спал его друг Добронравов, когда-то подававший большие надежды литератор. Он печатал в мелких газетах романы и резкие обличительные фельетоны. За один из фельетонов о фабрикантах он был выслан из Москвы по требованию этих фабрикантов. Добронравов берег у себя, как реликвию, наклеенную на папку вырезку из газеты, где был напечатан погубивший его фельетон под заглавием «Раешник». Он прожил где-то в захолустном городишке на глубоком севере несколько лет, явился в Москву на Хитров и навсегда поселился в этой квартире. На вид он был весьма представительный и в минуты трезвости говорил так, что его можно было заслушаться.
Дом Ярошенко частично выстроен на основе палат 17 века стольника и воеводы Бутурлина. Инициативные жильцы провели исследование и раскрыли старые оконца на фасаде и даже изразцы.
В другом дворе дома Ярошенко сохранились старомосковские галереи.
Дом до сих пор жилой
Такие клейма с орлом можно найти на некоторых старых кирпичах еще 17 века
Выходим обратно. Вот и быстро пробежались по Хитровке — одному из лучших и самых аутентичных мест Москвы, настоящего старого города, которого в столице все меньше и меньше, но есть.
И, напоследок, хотелось бы показать одну примечательную фотографию Хитрова рынка, размещенную примерно год назад одним американцем на flickr.com (оригнал)
Его прадед, Эндрю Мюррей Хоув, в 1909 году приезжал в Москву и сделал много хороших снимков города (см. альбом на flickr)
Оригинальный комментарий к этой фотографии, сделанный прадедом:
A prize snap shot on a sunday morning in the famous Thieves Market, Moscow. I was mobbed by this crowd after taking this picture and had to be rescued by the Soldier-Police
Призовой снимок, сделанный воскресным утром на знаменитом воровском рынке в Москве. После снимка эта толпа меня ограбила и пришлось прибегать к помощи Солдата-Полицейского.
И еще: очень рекомендуем посмотреть этот небольшой фильм про Хитровку:
Дипломная работа Натальи Агаповой — Факультет режиссуры ВШТ.
