Прогулка с Татьяной Воронецкой
Четверг, октября 14, 2010
Татьяна Воронецкая — режиссер и продюсер. Словом, не звезда в обывательском понимании. Но зато настоящая москвичка! Поэтому эта прогулка по Чистым прудам стала одной из самых фактурных за историю рубрики.
Чистые пруды для нее — это не просто географическое понятие или кусочек такой дорогой и родной старой Москвы. В этом нехитром сочетании двух таких простых слов кроется нечто большее, самое суть. Чистые пруды — это особый уклад жизни, это образ мыслей, это эпоха.
В прогулку по «чистопрудному» детству мы отправляемся вместе с режиссером и продюсером Татьяной Воронецкой —>
ГРИБЫ ПОД АСФАЛЬТОМ
Встречаемся у кинотеатра «Ролан» на Чистопрудном бульваре. Татьяна сразу же начинает экскурсию:
— Когда-то здесь была детская поликлиника, и мама приводила меня сюда за ручку. Но потом, видимо, как раз по причине этой самой «детскости» здание передали Ролану Быкову. Так получилось, что через много лет жизнь снова свела меня с этим местом. В этом кинотеатре не раз шли наши фильмы, и вообще мы здесь частые гости.
Несмотря на то, что на Чистых прудах я не живу уже очень давно, эта часть Москвы для меня по-прежнему любимая. Я с ней никогда не расставалась. А родилась я на бывшей улице Чернышевского, которой сегодня возвращено историческое название Покровка. Мне, как и всякому ребенку, своя улица казалась самой большой, красивой и необыкновенной. Я воспринимала ее как широченный проспект и долгое время была уверена: все то, что находится за пределами Садового кольца, это вообще не Москва, а какой-то чужой и незнакомый индустриальный город. Кстати, сейчас я живу на Новослободской, которая, по моим детским представлениям, как раз подпадала под определение «не Москва» (смеется).
Как и все дети центра, я произрастала не на зеленом лужке, а на асфальте. Из которого мы, к слову, умудрялись выковыривать шампиньоны…
— ???
— Да, это, оказывается, такие урбанизированные грибы, способные не только выживать под асфальтом, но даже пробивать его. У нас была целая технология сбора: если мы замечали, что где-то асфальт слегка набух или дал трещину, можно не ходить к гадалке — там гриб. Потом все это дело аккуратно извлекалось, собиралось в пакет и с гордым видом приносилось маме. Правда, она эти шампиньоны боялась есть, поэтому всякий раз плоды моих трудов так тихо выбрасывала. А народ их жарил. И ничего!
А еще из детства мне запомнились жуткие проходные дворы, через которые все время приходилось ходить, чтобы срезать путь в школу и из школы. Нас ведь тогда вовсю пугали Мосгазом (первый в СССР маньяк-убийца Владимир Ионесян – М.Е.). Это было очень страшно. Правда, порой мы сами находили себе весьма небезопасные занятия. Дело в том, что у всех домиков тогда имелись таинственные чердаки, притягивавшие нас, активных почитателей творений Конан-Дойла, своей неизведанностью. Вооружившись лупами, мы отправлялись на «чердачные» рейды, рылись в этом хламе в надежде отыскать что-нибудь действительно ценное. То, что в то время там жили бомжи и прочие сомнительные личности, нас, если честно, волновало меньше всего…
МАНЬЯК ИЗ ПОДВОРОТНИ
Однажды четвероклассница Таня с подружкой волею судеб оказались вовлеченными в самые настоящие шпионские страсти. Спустившись с очередного чердака в очередной страшный двор-подворотню, девочки вдруг наткнулись на подозрительного человека, который, хмуро оглядел искательниц приключений с ног до головы и преградил им дорогу. Девчонки чудом сумели выбраться на улицу и первым делом… взялись преследовать этого странного типа. Действовали грамотно, почти по Конан-Дойлю: отсиживались в подъездах и подвалах, а потом снова начинали слежку. Добравшись таким образом до Чистых прудов, подружки прибежали в 46-е отделение милиции и заявили, что «нашли маньяка». Правда, стражам порядка так и не удалось его поймать — загадочный незнакомец нырнул в кассы кинотеатра «Колизей» (ныне — театр «Современник» — М.Е.) и навсегда исчез…
А мы как раз подходим к нелюдимому «Современнику».
— Да, сейчас это настоящий символ Чистых прудов, а когда на этом месте был «Колизей», все выглядело как-то очень просто, — вспоминает Татьяна. — Кинотеатр имел три «цветных» зала; красный, зеленый и синий. Перед сеансом обязательно исполнялась живая музыка. Все было так уютно, по-домашнему. Здесь я впервые увидела «Бриллиантовую руку» и «Неуловимых мстителей», много других замечательных фильмов. Но потом часть помещений почему-то отдали театру и эпоха знаменитого «Колизея» закончилась.
Вообще я вспоминаю, что кинотеатров тогда было очень много, но они выглядели совсем не так, как современные. Покровка, например, заканчивалась маленьким кинотеатром «Спартак», который находился на втором этаже дома, над магазином. Поднимаешься по лестнице, заходишь — и сразу в зал. А рядом был кинотеатр «Аврора», куда мы вместе со всей Москвой, сходившей с ума по французским комедиям, ходили смотреть «Фантомаса» и «Мистера Питкина». Тогда поход в кино был целым событием. А как строго соблюдалось правило «Детям до 16-ти…» — на «запрещенные» фильмы нас ни в какую не пускали… (улыбается).
ПРОГУЛКИ В ВАЛЕНКАХ
В компании с детскими воспоминаниями отправляемся по адресу детства Татьяны Воронецкой, на улицу Покровка, дом 45. Путь у нас неблизкий: обогнув Чистые пруды, попадаем в лабиринт извилистых улочек и переулочков старой Москвы. По сравнению с этим царством безжизненных стареньких особняков и уснувших на обочине новомодных машин не самый шумный Чистопрудный бульвар кажется средоточием столичной жизни. Здесь встретить человека — уже счастье. Все тихо, спокойно, умиротворенно.
Татьяна с трогательным восторгом вспоминает о той московской жизни. Где не было гламура и ложного пафоса. Когда всем жилось одинаково трудно, но и одинаково счастливо.
— Здесь, на Чистых прудах, жили почти все мои родственники. Но даже те, с кем кровными узами ты связан не был, относились к тебе с той же любовью и теплотой. Вот я сейчас понимаю, что в здешних местах всегда царило какое-то домашнее настроение, и эта домашность, как мне кажется, сохранилась в этих маленьких улочках и по сей день.
А любимой зимней забавой у нас традиционно считались коньки. Причем все было настолько просто и непринужденно, что мы прямо в них спокойно себе шли по улице до прудов. Еще в большом почете были пешие вечерние прогулки. Помню, мы с мамой одевались потеплее, в валенки и шубы, и отправлялись на променад по старой Москве. Вы можете сейчас представить человека в валенках на московской улице? А тогда это воспринималось вполне естественно. Мама рассказывала мне истории многих домов, мы заглядывали в парадные и подъезды, знакомились с особенностями их архитектуры. Благодаря таким мини-экскурсиям я даже хорошо знакомые места начинала воспринимать как-то по-другому. С большим благоговением что ли. Жаль, что сегодня все эти тихие радости давно утрачены и непозволительны. Бешеный ритм, в котором я сейчас живу, не позволяет просто пройтись по улицам, насладиться своей любимой столицей. А так хочется (мечтательно улыбается).
Но какая прогулка без гастрономических воспоминаний? Наша героиня так вкусно рассказывает о знаменитой кондитерской в Армянском переулке, что мы без труда представляем себе эти огромные стеклянные витрины, на которых красуются старинные вазы с конфетами и шоколадом. И пусть вся эта красота давно перестала быть съедобной, но как же все-таки приятно подойти и прислониться лбом к холодному стеклу, мечтая лишь о том, чтобы свершилось чудо и сладости стали твоими.
— Шоколад в те времена был пределом мечтаний каждого ребенка, — замечает Татьяна. — Это только говорят, что в Москве народ всегда жил богато, на самом деле большинство людей имели весьма скромный достаток. Так что шоколадные конфеты были настоящим праздником, а основным детским лакомством считалась совершенно чудная карамель. Такой вкуснятины сегодня, увы, уже не купишь…
Кстати, и хлеб тогда был другой — невероятно вкусный. Я вспоминаю знаменитые французские булки по 7 копеек. Мы выковыривали из них изюм и орехи. Правда, постепенно их становилось все меньше и меньше…А еще я помню, как на Покровке, в магазине «Молоко», впервые в стране появилась ряженка. Это было такое событие!
В одном из переулков Татьяна с трудом узнает лавочку, где торговали теми самыми булками. Сегодня это обычный магазин. Из пережитков прошлого — скромная надпись на табличке «Булочная-кондитерская», да и то не основная, а всего лишь дополнение к более крупной «Продукты». Ради интереса заходим внутрь. Наша «звездная» спутница с трудом находит в этом гастрономическом винегрете скромную витрину с хлебом.
— Да-а, а когда-то здесь все занимал хлеб. Стояли деревянные полки, рядом с которыми висели такие двузубые вилки, и каждый желающий мог проверить мягкость понравившихся батона или буханочки. О целлофановой упаковке мы тогда даже не слышали…
Я любила ходить в магазин, хотя набор продуктов почти всегда был стандартным. Хлеб, колбаса, масло, по праздникам – баночка плавленого сыра «Виола», который тогда только появился. Как вы думаете, по сколько масла и колбасы покупали в те времена? Попробуйте догадаться.
— Меньше ста?
Татьяна смеется:
— По 50. И это считалось нормальным. Холодильник был большой редкостью, поэтому все это богатство хранилось в сетке за окном, а летом — погружалось в таз с холодной водой. И ведь не портилось! Так и жили…
ЧИТАЮЩИЙ МАЛЬЧИК И АТОМНАЯ АНЕЧКА
Выходим на улицу Чаплыгина. Школа № 613, где училась Татьяна Воронецкая, и сегодня в отличной форме. Проходим во двор, наша спутница присаживается на ступеньки. Нет, усталость здесь ни при чем — это ностальгия. Оказывается, в ее «чисторпудном» детстве сидение перед школой было ежедневным ритуалом. Все дело в том, что мама уходила на работу задолго до открытия Таниной alma mater, и дочке приходилось ждать школьных «первооткрывателей» прямо на ступеньках.
Наугад ныряем в ближайшую подворотню в надежде срезать путь до дома Татьяны. Сегодня это дело рискованное – никогда не знаешь, остался двор проходным или уже замурован очередным владельцем очередного офиса. Нам повезло: двор сквозной, хотя и безжизненный. Посеревшие от времени дома, старенький, потрескавшийся асфальт и огромные тополя живо напоминают о том времени, в котором была так счастлива наша героиня. Все это смотрится так по-московски. Хотя для современной столицы подобные пейзажи, скорее, уже экзотика.
Мы на шумной Покровке, являющей собой пример сильно модернизированного исторического центра. Дом назначения уже маячит ярко-розовым пятном среди многоярусных крыш.
— Вот здесь, через дорогу, была шляпная мастерская, — рассказывает Татьяна по ходу движения. — Рядом с ней всегда выбрасывали отходы производства – разноцветные куски фетра, которые мы с удовольствием подбирали, а потом использовали для украшений. А вот и мой двор…
Протискиваемся в узкую подворотню и снова попадаем в иной мир. Здесь, зажатый обветшалыми стенами домов, живет своей незаметной жизнью старый-добрый московский двор. И неважно, что из его окон вместо пенсионерок-интеллигенток теперь выглядывают улыбающиеся гастарбайтеры, а из соседнего офисного дворца из стекла и бетона с надменным недоумением взирают подтянутые люди, которых больше всего на свете волнует дресс-код. У них своя Москва, у Татьяны Воронецкой — своя.
— Сначала мы жили в этом стареньком доме, потом переехали вот в этот новенький, напротив, — объясняет она. — Правда, тогда они оба были в одинаковом состоянии. Сегодня этому «повезло» больше — в него вселился банк. А тут уж без реставрации не обойтись. Прямо посреди двора был бассейн, в центре которого восседал Читающий мальчик. Мы никогда не оставляли его в покое, все время норовя взобраться на плечи. Нам же тоже хотелось почитать! (улыбается). А тут, в моем родном подъезде, жила огромная белая собака Снежок и девочка по прозвищу Атомная Анечка. А что вы смеетесь? Прозвали ее так исключительно по той причине, что она каждый день, выходя во двор, совершала по 5-6 кругов вокруг читающего мальчика. Никто не понимал, зачем. А она не объясняла…
Любимым занятием было взрывание карбида. Знаете, такая шипуче-гремучая смесь, которая в те времена почему-то валялась повсюду. Мы бросали ее в колодцы и лужи и в полном восторге разбегались.
Татьяна с удивлением замечает в конце подворотни, ведущей со двора на другую улицу, старенькое деревянное здание с фигурным чердачком, запертым на массивный замок. Конструкцию венчает внушительная надпись «Мастерская». Оказывается, все это сохранилось в первозданном виде и, кажется, функционирует по сей день. Вот уж точно, Москва — город парадоксов.
— Мастерская занималась стеклами, поэтому рядом всегда валялось огромное количество разноцветных осколков. Мы их подворовывали себе на «секретики». Знаете, что это такое? В земле вырывалась ямка, туда укладывались богатства: фантики, фольга, красивые бумажки, те же самые цветные стеклышки, все это накрывалось обычным стеклом, зарывалось, а потом демонстрировалось на зависть всем.
Да, было весело. Хотя и жили в коммуналке, и мылись по выходным в большом корыте. Но ведь знали, что у всех — так же, поэтому никто никому не завидовал. Была настоящая дружная дворовая жизнь, а сейчас, посмотрите, этого нет…
В ПОЗЕ ЦЫПЛЕНКА ТАБАКА
А потом семья Татьяны переехала в большой красивый дом на Старобасманной. Поначалу он даже казался ей диковинным замком. Через много лет судьба самым непредсказуемым образом сведет Воронецкую с этим самым домом. Теперь там Арбитражный суд, и Татьяна, уже режиссер и продюсер, оказалась там, чтобы защитить авторские права на свой фильм, из которого украли 23-минутный отрывок. Но хоть и говорят, дома и стены помогают, в тот раз народная мудрость себя не оправдала…
В один прекрасный день «коммунальное» счастье Татьяны Воронецкой сменилось счастьем переезда в отдельную квартиру. Правда, любимые Чистые пруды пришлось променять на малознакомое Выхино. А это очень далеко от центра. Даже на метро.
— Помню, мы вышли на станции «Ждановская» (ныне — Выхино — М.Е.), а там — трава по пояс, птички поют. По-моему, даже коровы были. Все, жизнь заканчивалась. Площадь, на которой мы жили, была названа в честь политического деятеля Гвинеи-Биссау Амилкара Кабрала. А я уже тогда училась во ВГИКе, так ВГИКовцы смеялись: «Опять ты на свою черт побрала поедешь!».
Я прекрасно помню это ощущение потерянного города, когда ты живешь словно в параллельном мире. Но всего час на метро — и ты опять в центре жизни. Кстати, штурм метро — это тоже ощущение из незабываемых. Вот я сегодня постоянно сталкиваюсь с людьми, которые пользуются подземным транспортом только для того, чтобы почитать. В мое время представить это было невозможно, по крайней мере, для жителей новых районов. Я, например, каждый день 45 минут ехала в позе цыпленка табака, всем телом прислонившись к дверям, на которых написано: «Не прислоняться». Представляете, что такое — добираться от Выхина до ВДНХ? А если с собой еще приходится 20-30 книг для подготовки к экзаменам?
Был и другой опыт, когда я уже жила в Медведкове. Там до метро ходил вечно переполненный автобус, и попасть в него можно было только одним путем. Мужчины, стоявшие вместе с тобой на остановке, просто заталкивали тебя в эту людскую гущу, после чего двери с трудом закрывались и это была победа! Не важно как — лишь бы доехать…
Но все эти неудобства, конечно, не шли ни в какое сравнение с ощущением безмерного счастья от отдельной квартиры. Я поначалу вообще готова была стены целовать (смеется).
ТИФЛИС НА ЧИСТЫХ ПРУДАХ
— Я очень люблю Москву и, где бы ни находилась, скучаю по ней. Это абсолютно мой город. И я всегда защищаю его от тех, кто пытается ругать эту суету, бешеный ритм, вечное движение. Здесь по-другому жить нельзя…
Вообще Москву я готова снимать всегда, и снимаю довольно часто. Здесь же, на Покровке, бродит моя героиня из фильма «Рецепт колдуньи» (актриса Амалия Мордвинова — М.Е.). Правда, меня за этот эпизод почти все осудили: как это она гуляет по Москве, когда вокруг все бегают? Это ж неправдоподобно! К слову, старую столицу снимать становится все сложнее из-за обилия всяческих «иноземных» вкраплений. В «Рецепте колдуньи», например, Покровка получилась, как такой Барби-городок с ярко-выраженными евроакцентами.
Зато Тифлис начала прошлого века из Чистых прудов получился отличный. Речь идет о моей картине «Натурщица» по рассказу Юрия Нагибина «Трое и одна, и еще один». Кстати, сам писатель как раз жил здесь, и я впервые прочитала рассказ в 19 лет. Тоже, как вы понимаете, в этих местах. Вот такие совпадения.
— И как же удалось превратить старую Москву в южный Тифлис?
— Все дело в том, что когда-то здесь проходил путь на воды, поэтому архитектура была схожей. Для пущей «южности» мы добавили к этому русскому модерну балконы и, как оказалось, добились эффекта. Фильм смотрели грузины, так они настолько поверили в тифлисские съемки, что каждый из них по ходу просмотра узнавал улицу, на которой жил он сам или его родственники. Вот она, сила искусства!
— Татьяна, а какую Москву вам бы еще хотелось снять?
Она на миг задумывается:
— Ту, которой больше нет. Ту Москву, в которой я училась с первого по четвертый классы. Она была удивительной: неторопливой, достойной, открытой, хлебосольной. Я бы хотела туда вернуться. Я мечтаю снять эту исчезнувшую Москву так, чтобы сохранилась ее фактура. Это должен быть документальный фильм, основанный на хронике, но без лишних слов. Хочется максимально точно передать само настроение той поры. Моя мама уже давно живет в Подмосковье, а когда приезжает сюда, всякий раз говорит: «Уже не то. Верните мне мою Москву!». Возможно, мне удалось бы сделать это для нее посредством своей картины…
Текст Марии Егоровой
Фото Александра Орешина
Материалы опубликованы с согласия авторов, по всем вопросам сотрудничества можно смело обращаться к Марии Егоровой
